Муми-Тролли

В теплую и безветренную августовскую ночь над морем раздался густой и зычный глас, будто трубили трубы в Судный день. Лучи прожекто ров, плавно изгибаясь, тянулись двойными дорожками к острову, доносился рокот мощного мотора, какие бывают только на очень дорогих и быстроходных яхтах, горели лампочки всех цветов, от густо-синего и кроваво-красного до белого. Море затаило дыхание. София с бабушкой стояли на горе в ночных сорочках и смотрели на незнакомый корабль. Он подплывал все ближе и ближе, приглушив мотор, блики фонарей танцевали на волнах, словно языки костра. Вскоре корабль зашел под гору и скрылся из виду. Надев брюки, папа побежал вниз, чтобы встретить корабль. Долгое время ничего не было слышно, потом из бухты зазвучала тихая музыка.
— У них пирушка, — прошептала София. — Пойдем оденемся и посмотрим! Но бабушка сказала:
— Не торопись. Подождем, пока папа не вернется за нами.
Они легли, ожидая возвращения папы, и быстро заснули. А на следующее утро корабля уже не было, он уплыл дальше.
Увидев это, София бросилась на землю и заревела.
— Почему он не пришел за нами! — плакала она. — Оставил нас спать, а сам пировал. Я никогда ему этого не прощу!
— Он повел себя некрасиво, — строго подтвердила бабушка. — И я обязательно скажу ему об этом, когда он проснется.
София опять представила себе чарующую картину таинственного корабля и с новой силой зарыдала от огорчения.
— Перестань реветь и высморкайся, — сказала ей бабушка. — Конечно, это досадно, но слезами
все равно не поможешь. Ты ужасно выглядишь, когда плачешь.
Она помолчала немного и добавила:
— Мне кажется, этот корабль принадлежит плохим людям. Они получили его в наследство и даже обращаться с ним толком не умеют. Мне кажется, — продолжала бабушка мстительно, — они и обставили его жутко безвкусно.
— Ты думаешь? — жалобным голосом спросила София и села.
— Жутко безвкусно, — подтвердила бабушка. — У них блестящие шелковые гардины, коричневые с желтым и бежевые с лиловым, потом торшеры и фарфоровые фигурки на телевизоре, и картинки, выжженные на дереве, юмористические…
— Так-так, — нетерпеливо поддакивала София, — а дальше?
— А может быть, они даже не унаследовали этот корабль, а украли.
— У кого?
— У одного бедняги контрабандиста. И в придачу все спиртное, которое он провез через границу. А сами пьют только сок. Они обокрали его ради наживы.
Увлеченная собственным рассказом, бабушка продолжала:
— Они даже не взяли с собой морскую карту и весла!
— А зачем они приплыли к нам?
— Чтобы спрятать украденное в ущелье, а потом приехать за ним.
— А ты сама веришь в это?
— Не совсем, — осторожно ответила бабушка. София встала и высморкалась.
— Теперь я тебе расскажу, как все было, — сказала она. — Садись и слушай. Когда папа пришел туда, они хотели, чтобы он скупил у них все за девяносто шесть процентов стоимости. Ужасно дорого. А ты отвечай за папу. Что он на это сказал?
— Он сказал очень гордо: покупать за девяносто шесть процентов ниже моего достоинства. Я достану это сам, если захочу, хоть со дна моря, рискуя жизнью. Ха, господа! К тому же моя семья этого не пьет. Теперь твоя очередь.
— Вот как? Так у тебя есть семья? Где же она?
— Ее здесь нет. София закричала:
— Но мы же все время были здесь! Почему он сказал, что нас здесь нет?
— Чтобы нас спасти.
— Но почему? Почему как только случается что-нибудь интересное, так меня сразу спасают? Ты обманываешь меня. Зачем спасать, когда играет танцевальная музыка!
— Это радио, — сказала бабушка. — Просто у них играло радио. Они включили его, чтобы послушать сообщение о погоде и новости. Чтобы узнать, не гонится ли за ними полиция.
— Ты обманываешь меня, — закричала София. — В час ночи не передают новости. Они пировали и веселились, и всё без нас!
— Как хочешь, — раздраженно сказала бабушка. — Они пировали и веселились. А мы не веселимся с кем ни попадя.
— Нет, я веселюсь, — горячо возразила София. — Я веселюсь с кем ни попадя, когда можно потанцевать! И папа тоже!
— Ну и пожалуйста, — ответила бабушка и побрела вдоль берега. — Танцуйте с жуликами, если хотите. Лишь бы ноги держали, а все остальное неважно.
Мусор с корабля выбрасывали прямо за борт, это был роскошный мусор, по нему можно было определить, чем там угощались. Обертки и очистки валялись на берегу, вынесенные прибоем.
— Они ели апельсины и карамель. И раков! — сказала София с нажимом.
— Всем известно, что жулики обожают раков, — заметила бабушка. — А ты не знала?
Она устала от этого разговора, который, честно говоря, был не вполне безупречен с воспитательной точки зрения.
— Да и почему бы жулику не есть раков?
— Ты не понимаешь, о чем идет речь, — стала объяснять София. — Подумай сама. Я говорю, что папа ел раков с жуликами и совсем позабыл о нас. В этом-то все и дело.
— Хорошо-хорошо, — согласилась бабушка. — Придумывай сама, раз тебе не нравится моя история.
Пустая бутылка из-под виски болталась у берега. Очень может быть, что он вовсе не забыл о нас, а просто ему захотелось пойти одному. Вполне понятное желание.
— Я догадалась! — воскликнула София. — Они подсыпали папе снотворного! Как раз когда он собирался пойти за нами, ему подмешали огромное количество снотворного в стакан, поэтому-то он и спит так долго!
— Нембутала, например, — предположила бабушка, ее клонило в сон.
София испуганно вытаращила глаза.
— Не говори так! — закричала она. — Вдруг он теперь вообще не проснется!
София отвернулась, упала на землю, громко плача от страха, заколотила руками и ногами. И в эту самую минуту, на этом самом месте она кое-что заметила — у болотной кочки, прижатая камнем, лежала большая коробка шоколадных конфет. Яркая розово-зеленая коробка была красиво перевязана серебряной лентой. Цвета окружающего пейзажа поблекли рядом с этими красками, и не было никаких сомнений, что чудесная коробка предназначалась кому-то в подарок. В банте виднелась записка. Бабушка надела очки и прочла: “Сердечный привет тем, кто слишком стар или слишком молод, чтобы присоединиться к нам”.
— Какая бестактность, — пробормотала бабушка сквозь зубы.
— Что там такое? Что там написано? — теребила ее София.
— Тут написано вот что, — сказала бабушка. — “Мы вели себя очень плохо, простите нас, если можете”.
— Мы можем их простить? — спросила София.
— Нет, — ответила бабушка.
— Можем. Мы должны их простить. Ведь согрешивших надо прощать. Вот здорово, значит, это все-таки были жулики! Как ты думаешь, конфеты отравлены?
— Нет, я так не думаю. Да и снотворное наверняка было слабым.
— Бедный папа, — вздохнула София. — Ему едва удалось спастись.
Так оно и было. До самого вечера папа не мог ничего есть и не работал, потому что у него раскалывалась от боли голова.