Муми-Тролли

Юн колдует волшебной палочкой

Бедняге крокодилу приходилось довольно худо в ванной. Он так рыдал, что больно было слушать, и молил придумать ему какое-нибудь дело, чтобы он мог приносить пользу человечеству. Юн пожелал, чтобы крокодил избавился от острых зубов и не огрызался на людей. Еще он пожелал, чтобы крокодил полюбил увядшие розы. Только после этого он разрешил выпустить его на волю.
Крокодил печально посмотрел на мальчиков и проглотил слюну. Хотя его новые зубы были очень красивые и безобидные и он мечтал о розах, он хорошо помнил, что делал своими прежними зубами. Он сказал, что отныне выбирает себе имя Гомер, в честь знаменитого поэта Розвегии. Правда, того звали не Гомер, а Арнюльф, но крокодилу больше нравилось имя Гомер. Юн ответил:
– Пожалуйста.
Затем Гомер-крокодил весело побрел в парк и принялся подбирать все увядшие розы.
– Вот и отлично, – сказал Софус, – потому что если бы никто не подбирал разный хлам, пришлось бы Для этого нанимать кого-нибудь за деньги.
Как приятно было посидеть в саду воскресным утром! Кумле лежал с умным видом в траве, заложив Руки за голову. Софус и Юн сидели и болтали. Бибби качалась в гамаке и читала книжку.
– Не умеешь ты пользоваться волшебной палоч-кои> – сказал Софус. – Во-первых, с твоей стороны подло не рассказывать, как она действует, во-вторых, ты мог бы употребить ее на что-нибудь полезное. Пожелай, Чтобы мы все трое стали знаменитыми, и не надо будет нам самим голову ломать.
– Это совсем неинтересно сделаться знаменитыми просто так, по мановению волшебной палочки, – возразил Юн. – Так и чемпионом мира можно стать, но ведь это будет жульничество.
– А ты пожелай, чтобы один из нас стал чемпионом мира по жульничеству, – предложил Софус. – Это не будет жульничеством!
– Существует понятие морали, – сказал Кумле и, основательно подумав, добавил: – Это очень шикарно, когда у человека есть мораль.
– Тогда пожелай что-нибудь интересное, сказочное, – продолжал Софус. – Как другие себе желали.
– Например? – спросил Юн.
– Ну, хоть скатерть, которая сама расстилается и накрывается всевозможной вкусной едой и кока-колой, сколько выпьешь.
– Софус, дорогой друг! – воскликнул Кумле. – Ты умный человек! У тебя золотая голова! Вот бы нам такую скатерть!
И Юн пожелал скатерть-самобранку. Она появилась в тот же миг – такая же, как все обычные скатерти: в белую и красную полоску, аккуратно сложенная. Юн. Софус, Кумле и Бибби пробежались по парку, чтобы появился аппетит. Кумле пел на бегу, но песенка была довольно однообразной: “Хорошо поесть. Хорошо поесть…” И все куплеты были одинаковые.
Юн попросил всех сесть красиво в круг, но сначала велел как следует помыть руки. Потом он постарался вспомнить, что написано в сказке, и произнес:
– Скатерть-самобранка, сама расстелись, еда-питье на скатерти явись!
Только он сказал это, как скатерть взлетела, развернулась и расстелилась. Прилетели ножи, вилки, ложки, тарелки, посыпались стаканы, выскочили перечницы, солонки, горчичницы. А посреди скатерти стоял человечек в переднике и белом колпаке.
– Меня зовут мистер Кок, – сказал он.
– Где еда? – спросил Кумле, который никак не мог научиться вести себя прилично.
– Как поживаете, господин Младший ученик Старшего машиниста? – сказал человечек и поклонился Юну.
– Спасибо, хорошо, а вы? – спросил Юн.
– Рад приветствовать вас, господин Барабанщик и Поэт, – сказал повар, обращаясь к Софусу.
– Что вы, это я рад вас видеть, – учтиво ответил Софус. Впрочем, он говорил вполне искренне, потому что страшно хотел есть.
– Мадемуазель Бибби! Господин Книгопечатник! – продолжал приветствовать человечек в переднике и белом колпаке.
– Хватит болтать! –крикнул Кумле, хватая нож и вилку. – Неси еду поживее!
– Сейчас, сейчас! – сказал мистер Кок. – Чего вам угодно, господа? Приказывайте, мы все достанем!
– Для начала дайте ковригу хлеба, побольше масла, лососины, яиц, селедки и жареной картошки, – заказал Кумле. – Потом подадите бифштекс с луком, кисель и запеканку.
– Слушаюсь, господин Книгопечатник! – Повар потер руки. – Слушаюсь! Какой хлеб изволите: пшеничный, ржаной, серый, ситный, горчичный, пеклеванный, рижский или хрустящий? А какое масло желают господа: соленое, сладкое, деревенское, городское? Норвежское, датское, французское, сибирское, тибетское?
– Тибетское! – воскликнул Софус. – Я его еще никогда не пробовал.
– К сожалению, – ответил повар, – в Тибете масло едят после того, как оно полежит пять лет. Не долго ли ждать?
– Несите какое угодно, только поскорее! – сказал Кумле.
– Слушаюсь, – ответил повар. – Будет сделано. А лососину – из Норвегии, Аляски или Южного Ледовитого океана? Вареную или копченую? Жирную, постную или среднюю? Яйца с петушком или с курочкой, картофель белый, синий или розовый? Какого сорта: Керз Пинк, Мариус или Румерикский?
– Все вместе, – ответил Кумле.
– Слушаюсь! – И мистер Кок исчез.
В следующий миг он снова появился на скатерти: Яйца прикажете варить вкрутую или в кошелек? В кошелек! – дружно крикнули Юн, Софус, Бибби и Кумле.
Повар мгновенно скрылся, но затем явился снова.
Он ломал руки в отчаянии.
Кошелек украли, яйца пропали, – сказал он. – Больше яиц не осталось.
Давайте бегемота! – воскликнул Кумле. – Я хочу есть!
– Бегемота? – повторил мистер Кок, записывая заказ в книжечку. – Правую или левую ногу, заднюю или переднюю?
– Левую, с жареным картофелем и зеленым горошком, а мясо поджарить на деревенском масле, – сказал Юн. Он решил, что такому дотошному повару лучше разъяснить все поточнее.
– Отлично! – Повар на секунду исчез, но тут же вернулся. – Сожалею, но сейчас бегемоты – дефицитный товар. Разрешите предложить вам жареного кабана с луком.
– Чудесно! – обрадовался Софус. – И с брусничным вареньем!
Мгновение спустя мистер Кок появился опять. Он был страшно взволнован.
– Произошло ужасное несчастье! – воскликнул он. – Кабан показал свои когти, напал на судомоек и бежал в парк. Он в любой момент может быть здесь! Спасайтесь, бегите, господа!
– Дорогой друг, – успокоительно заговорил Юн, – у кабана нет когтей!
– Господин Младший ученик Старшего машиниста! – возразил повар. – Уверяю вас: у этого кабана есть когти, он уже близко!
– У кабана нет когтей! – настаивал Юн. – Я докажу!
Он взмахнул палочкой и пожелал себе большую энциклопедию, где написано все о кабанах. Но до буквы “К” далеко, а в этой энциклопедии было шестьдесят томов. Наконец, он нашел в 29-м томе слово “кабан”, но дальше было написано: “см. свинья”, – и Юн сдался. А тут еще земля задрожала от топота, и Бибби закричала, что это кабан.
– Скатерть-самобранка, свернись! – сказал Юн.
Скатерть сложилась вместе с мистером Коком и разгладилась. В тот же миг кабан исчез. Но ведь все вкусные блюда тоже исчезли, и пришлось друзьям пообедать сосисками, которые продавались во дворе замка.
После обеда Софус спросил, нельзя ли ему получить семимильные сапоги вроде тех, о которых он читал в сказках. У Юна было хорошее настроение, он взмахнул палочкой. Раз! – и появились семимильные сапоги. Они были из резины и напоминали рыбацкие. Софус отвернул голенища, натянул сапоги, шагнул, со свистом рассекая воздух, и скрылся вдали. Вернулся он только поздно вечером, мокрый, грязный и босой, с разбитыми ногами. Сапоги висели у него через плечо.
– Едва я шевельнул ногой, – рассказывал Софус, – как очутился за семь миль отсюда, в большом пруду. Д там видимо-невидимо гусей. Как налетят на меня, все норовили ущипнуть за нос. Я что было мочи поплыл к берегу. Гуси: “Га-га-га! Га-га-га!” Наконец я выбрался на берег и припустился бежать, но с первого же шага оказался в незнакомом городе на заводской трубе. Дул страшный ветер, я цеплялся обеими руками, чтобы не свалиться. Потом наступил на крышу троллейбуса, и все пассажиры закричали на водителя: “Опять тока нет!” Тогда я прыгнул и очутился в густом лесу. Там был указатель и надпись, что до дворца принцессы Шиповничек четыре мили. Я поскорее снял сапоги, и… можешь получить их обратно, мне пришлось все эти мили топать босиком. Так что имей в виду: надо быть осторожным, когда желаешь себе что-нибудь из сказки!
– Благодарю за совет! – сказал Юн.

ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ