14 глава
Софус хочет жениться
Мальчики попрощались с Кумле, еще раз поклонились ему и ушли. Софус все время играл на скрипке. Дороги совсем не было видно. Вдруг мальчики оступились и стремительно покатились вниз по крутому склону.
Хорошо еще, что Софус успел обхватить руками скрипку, а то бы она разбилась.
Когда мальчики пришли в себя, они увидели рядом большой пруд, по которому плавали утки и утята. Стайка бобров строила на пруду плотину. Неподалеку другие бобры сооружали дом. Самый большой и самый старый из всех бобров обдирал зубами березу. Он уже надрал целый ворох березовой коры.
– Для чего тебе столько коры? – удивился Юн.
- Трудолюбивые бобры
Всегда прилежны и добры.
У них одна забота:
Усердная работа, –
ответил Бобр.
Мальчики посочувствовали Бобру: помимо всех трудов, ему еще приходилось изъясняться в стихах. Неуж-то он сам свалил все бревна, что сложены около пруда, спросили они.
- Укладываю ровно
Деревья, ветки, бревна.
Расчищу ил и тину,
Построю здесь плотину, –
сказал Бобр.
– А тебе позволяют все это делать? Хозяева леса дали тебе разрешение? – продолжал допытываться Юн.
Но на этот раз Бобр ничего не ответил. Он так приналег на работу, что щепки полетели во все стороны.
– Можно нам перейти по твоей плотине на ту сторону? – спросил Юн.
– Да, уж пожалуйста, скажи нам, выдержит ли
она нас обоих? Мы страшно боимся упасть в воду. Пожалуй, это единственное, чего мы боимся, – сказал Софус.
Бобр молча покачал головой, но Юн все же решил, что плотина довольно крепкая. Набравшись смелости, он ступил на бревна и начал перебираться на другую сторону. Но едва он успел пройти несколько шагов, как плотина развалилась на куски и Юн со всего размаха плюхнулся в воду, да так, что брызги разлетелись фонтаном.
- Не слушал доброго совета -
В пруду барахтайся за это! -
проговорил Бобр, невозмутимо продолжая свое дело.
– Спасите! – кричал Юн.
– Я боюсь уток, они, наверное, сердитые, – сказал Софус.
– Ты – трус! – крикнул ему Юн, подплывая к берегу.
– Ничего подобного! – обиделся Софус.
– А я говорю – трус! – повторил Юн.
– Совсем не обязательно говорить это, даже если это правда, – захныкал Софус.
– Извини, пожалуйста, – сказал Юн.
И они снова двинулись в путь и к концу дня пришли в большой красивый город. Лавки еще были открыты. Юн и Софус зашли в магазин и накупили кучу всякого добра – ведь денег у них было вдоволь. Они купили себе полосатые брюки и белые брюки, и галстуки, и шелковые рубашки, и новые ботинки. А потом они сели в автомобиль и поехали в самую роскошную гостиницу. Там им предоставили две отдельные комнаты. В каждой комнате стояла широкая кровать, накрытая синим шелковым одеялом.
– Хочу красное одеяло! – закричал Софус. – Я никогда не мог уснуть под синим одеялом. Я совершенно не выношу синего цвета, такая уж у меня причуда.
– Ты вообще никогда не укрывался одеялом! – рассердился Юн. – У тебя никогда его и не было: ни красного, ни синего!
– Значит, я не вру, что сроду не мог уснуть под синим одеялом, – возразил Софус. – Выходит, я сказал чистую правду.
– Ты неизлечим, плохи твои дела! – вздохнул Юн.
– Почему ты так говоришь? Ты думаешь, я болен? – встревожился Софус. – Признаться, я ужасно боюсь заболеть. Ничего другого на свете я не боюсь. Я очень храбрый.
– Неправда! – сказал Юн.
– Хорошо, сейчас увидишь, какой я храбрый… – заявил Софус.
С этими словами он пошел прямо во дворец и попросил разрешения сыграть для короля на скрипке.
Король сидел на троне, рядом с ним – королева, а принцесса примостилась на стуле у зеркала. Принцесса была прелестна, и Софус не мог отвести от нее глаз.
Но та даже не взглянула на него, она все время смотрелась в зеркало. А когда к ней кто-нибудь обращался, то в ответ она говорила: “Угу”. Ей дали имя Эмма в честь тетки, которую звали Марен Аманда. Тетка жила в Рио-де-Жанейро и каждую неделю присылала племяннице шоколад и шелковые чулки, пудру и губную помаду.
Софус отвесил собравшимся поклон и начал играть. Он играл так весело, что даже королева рассмеялась, и это был первый случай за последние пятнадцать лет. А король так разошелся, что вскочил с трона и пустился в пляс. Тогда Софус сыграл другую мелодию, и все принялись вздыхать и плакать – такая это была печальная музыка. Принцесса очень удивилась, заметив, что ее зеркало покрылось слезами, – и тут она впервые подняла глаза и взглянула на Софуса.
А тот снова заиграл веселую мелодию. Все вытерли слезы, улыбнулись друг другу и опять подумали, что жить на свете очень приятно.
– А петь ты тоже умеешь? – спросила королева.
– Конечно, – ответил Софус. И тут же запел:
Королева Каролина
Примеряла пелерину.
Долго рылась в гардеробе.
“Не могу никак понять я,
Почему тесны мне юбки,
Почему не лезут платья.
Натянула еле-еле…
Видно, платья похудели!”
Королева Каролина
Мажет щеки вазелином.
То потрет мизинцем справа,
То слегка помажет слева:
“До чего распухли щеки! -
Огорчилась королева. -
Я ничуть не удивлюсь,
Если это просто флюс!”
– Какая глупая песня! – воскликнула королева. – Не знаю, известно ли тебе, что меня зовут Каролиной. А мужа моего зовут Расмус. Король Расмус Первый!
– Простите! – сказал Софус. – Я ведь не знал, что короля зовут Расмус.
Немного подумав, Софус объявил, что сейчас он исполнит новую музыкальную пьесу под названием “Каролина”. И Софус заиграл: из-под смычка лилась такая прелестная мелодия, что казалось, миллионы душистых розовых лепестков шелковистым покровом ложатся на блестящую поверхность зеркала. Нет, невозможно описать, до чего она была прелестна!
Принцесса вскочила и принялась танцевать, и казалось, в воздухе кружится серебристая чайка, то взмывая ввысь, то паря на распростертых крыльях. Софус с трудом доиграл до конца – так понравился ему танец принцессы.
– Хочешь стать моим женихом? – спросила она, кончив танцевать.
– Да, большое спасибо! – ответил Софус и на глазах у родителей расцеловался с принцессой.
– Постой! – сказал король. – Сначала я должен узнать, есть ли у тебя деньги или какие-нибудь другие богатства. Не каждый может жениться на дочери короля.
– У меня есть огромное поместье, – заявил Софус. – Оно такое большое и приносит столько доходов, что тебе, право, не о чем беспокоиться.
Разумеется, в этом не было ни единого слова правды. Софус сказал так только потому, что ему не хотелось показывать кошелек с золотой монетой.
– Вот как! – с интересом воскликнул король, очень любивший разговоры о сельском хозяйстве. – А сколько же у тебя там коров?
– Я совсем не держу коров, – ответил Софус. – Вместо них я завел молочнодоильные машины. Хозяйство у меня богатое – каждую весну мы собираем до пяти тысяч бочек моченых яблок.
– Каждую весну? – переспросил король. – Не-ужто твои яблоки созревают весной?
– Конечно, – лихо продолжал Софус. – Мы заметили, что к концу зимы яблоки дороже всего, и поэтому решили собирать их весной.
– А каких коней ты держишь? – допытывался король.
– Морских коньков! – ответил Софус.
– Вот это да! – удивился король.
– Да, есть чем похвастать, – скромно согласился Софус.
– А когда вы убираете хлеб? – не унимался король.
– Обычно мы это делаем после обеда, – отвечал Софус. – Мы складываем его в салфетку и убираем в шкаф, чтобы он не засох.
– Сроду не слыхал такой чепухи! – сказал король.
– А иногда мы прячем хлеб в полотняный мешочек, – добавил Софус.
– А сено? – спросил король. – Как же вы поступаете с сеном?
– По-разному, – отвечал Софус. – Иногда мы варим его, иногда жарим, но, случается, мы упаковываем его в ящики и отправляем в город для продажи.
– Знаешь, что я думаю? – спросил король.
– Нет, не знаю, – сказал Софус.
– Я думаю: нет у тебя никакого поместья и никогда не было, – произнес король.
– Представь себе, и я думаю то же самое! – сказал Софус.
И тогда он нехотя вытащил из кармана кошелек с золотой монетой и показал королю скрипку.
– А не мог бы ты изобрести аппаратик, который сам все время вынимал бы деньги из кошелька? – спросил король. – Сколько времени пропадает зря, когда ты спишь или обедаешь!
– Я поразмыслю над этим, – сказал Софус.